Кем был Энди Уорхол и почему он был так значим?

Число художников, ставших именами нарицательными, исчезающе мало. Но на вершине этого списка находится американец в первом поколении, родившийся в Питтсбурге в семье словацких иммигрантов: Эндрю Уорхола, он же Энди Уорхол (1928-1987). Уорхол был первопроходцем поп-арта, и хотя он не изобрел этот жанр, он обладал уникальным пониманием его последствий, отчасти благодаря своей собственной истории.

Уорхол достиг совершеннолетия как раз в тот момент, когда элита WASP, державшая страну в своих тисках со времен основателей, была оттеснена в сторону меритократией, возглавляемой в основном потомками ранее маргинализированных этнических групп из Южной и Восточной Европы - людей, другими словами, таких, как он. Осознанно или нет, но в своих работах он интуитивно понимал, как эти изменения отражают вытеснение высокого искусства дивертисментами комиксов, кино, телевидения и рекламы. Он также связывал центробежную динамику этого нового эгалитаризма с поздним капитализмом, понимая, как оба эти явления дестабилизируют традиционные иерархии богатства и статуса. (Однажды он сказал о кока-коле: "Кола - это кола, и никакое количество денег не даст вам лучшей колы, чем та, которую пьет бомж на углу").

Другими словами, он предвидел наш нынешний неолиберальный порядок. Он также предвидел одноразовую природу нашего сегодняшнего дня, помешанного на социальных сетях ("В будущем каждый будет всемирно известен в течение 15 минут"), и триумф денег как окончательного арбитра качества ("Бизнес - лучшее искусство").

Принятый Уорхолом образ загадочного человека может быть истолкован, возможно, и как повторение социальных трансформаций, о которых говорилось выше, и как проницательная стратегия. ("Я понял, что у тебя больше власти, когда ты молчишь", - так он выразился). Но его косплей также представлял собой своего рода прятанье на виду у всех, что лучше всего выражено в самом известном высказывании Уорхола о себе: "Если вы хотите знать все об Энди Уорхоле, просто посмотрите на поверхность моих картин, фильмов и меня самого, и вот он я. За ней ничего нет".

Таким образом, хотя его биографические данные достаточно конкретны, Уорхол остается шифром.

Ранние годы

Его отец был шахтером, смерть которого, когда Уорхолу было 14 лет, настолько травмировала его, что он спрятался под кроватью вместо того, чтобы присутствовать на похоронах. У его матери, Юлии, был интерес к рисованию и живописи, который она передала своему сыну.

В восемь лет Уорхол заболел хореей — двигательным расстройством, сопровождающимся непроизвольными подергиваниями лица, плеч и бедер. Вынужденный не ходить в школу, он отвлекался на журналы. Его болезнь оставила у него пятна на лице и пожизненную неуверенность в своей внешности, которая проявлялась в столь же стойком увлечении гламуром.

Уорхол рос геем и католиком в то время, когда ни то, ни другое не было приемлемо в протестантской Америке. (Его религия играла большую роль в его творчестве, как бы ее ни преуменьшали критики и историки, но об этом позже.)

Он с отличием окончил среднюю школу и поступил в престижный Технологический институт Карнеги (ныне Университет Карнеги-Меллона). И до того, как он стал знаменитым, он зарабатывал на жизнь графическим дизайнером, достаточно успешным, чтобы позволить себе особняк в Верхнем Ист-Сайде Манхэттена, где он и Джулия проживали.

Коммерческий художник

Уорхол приехал в Нью-Йорк, чтобы продолжить карьеру в коммерческом искусстве, и в конце 1940-х получил свой первый профессиональный рисунок обуви для журнала Glamour. Позже он создавал обложки альбомов для Columbia Records и стал штатным художником производителя обуви Israel Miller.

За это время он разработал технику промокания изображений чернилами до того, как они высохнут, оставляя своеобразные пунктирные линии, и использовал кальку для воспроизведения своих рисунков. Маловероятно, что Уорхол был в долгу перед соцреалистом времен Великой депрессии и убежденным левым Беном Шаном, которого он знал еще со школы искусств. Он так точно подражал старому художнику, что клиенты говорили, что нанять Уорхола — это все равно, что нанять Шана по дешевке — только без пинко-багажа.

Первая выставка в галерее

В тандеме со своими иллюстративными работами Уорхол создавал собственное искусство, которое он начал выставлять в 1952 году на персональной выставке в галерее Хьюго в Нью-Йорке. Четыре года спустя он появился на групповой выставке в нью-йоркском Музее современного искусства, а в 1957 году последовала еще одна персональная выставка в галерее Бодли. мужчины и крупный план мужских гениталий. Многие изображения были основаны на фотографиях, которые Уорхол скопировал с помощью непрозрачного проектора.

Уорхол был не единственной послевоенной фигурой, которая поддерживала себя за счет коммерческого искусства: Джеймс Розенквист рисовал рекламные щиты, а Джаспер Джонс и Роберт Раушенберг занимались оформлением витрин. Но Уорхол привнес дух коммерческого искусства в свою практику: он относился к своим коллекционерам как к клиентам, получал указания от своих дилеров и с готовностью принимал идеи, предложенные другими.

Он не делал характерологического различия между конвейером и своей мастерской, которую позже назовет Фабрикой. Там он воспроизвел производственный процесс, который перенес коммерческие заказы от чертежного стола к печатному станку.

Банки супа

Уорхол сделал свои первые набеги на поп-арт между 1960 и 1962 годами с картинами, основанными на газетных изображениях, включая рекламу, комиксы и заголовки на первых полосах. Большинство из них были выполнены черно-белыми или в виде гризайлей, хотя некоторые из забавных страниц были цветными. С точки зрения сюжета они варьировались от обыденных проспектов бытовой техники (Icebox, 1961) до трагических обложек таблоидов (129 Die in Jet!, 1962), и вместе они передавали то, как средства массовой информации выводят весь контент на один уровень.

В апреле 1961 года Уорхол представил эти картины в витрине высококлассного универмага Bonwit Teller. К тому времени заимствование повседневных артефактов и образов в искусстве стало обычным явлением, начиная с кубистского коллажа и тщеславия «Redymade» Марселя Дюшана. Ранние модернисты в Америке, такие как Стюарт Дэвис, Чарльз Демут и Джеральд Мерфи, включили в свои картины элементы вывесок и упаковки продуктов. И два крошечных послевоенных коллажа — один Курта Швиттерса, другой — Ричарда Гамильтона — указали путь к поп-арту: первый включал в себя панель комиксов, а второй — бодибилдера, держащего Тутси Поп.

Более того, работам Уорхола предшествовали флаги и мишени Джонса и уборочные комбайны Раушенберга. Он также соперничал с такими современниками, как Розенквист, Клаас Ольденбург и особенно Рой Лихтенштейн, чьи картины из комиксов соперничали с его собственными. Но два конкретных события заставили бы Уорхола перепрыгнуть через толпу.

Первым из них были его банки с супом Кэмпбелл, которые дебютировали в лос-анджелесской галерее Ferus в 1962 году. Их было 32, по одной на каждый сорт супа, они были выстроены на полках в стиле супермаркета. За исключением использования штампа для части этикетки, Уорхол раскрасил каждую вручную. Результат напрямую связал изобразительное искусство с потребительством.

Шелкография Картины

Дублирование изображений вручную оказалось трудным делом, поэтому Уорхол обратился ко второму своему нововведению: фотошелкографии. Экспонируя увеличенные на пленке вырезки из газет или журналов на экранах, покрытых светочувствительной эмульсией, он изготавливал трафареты, достаточно тонкие, чтобы печатать полутоновые узоры. Помимо повышения производительности Уорхола до невероятного состояния, эффект произвел немедленную сенсацию.

Уорхол понял, что Голливуд не меньше, чем Кэмпбелл, выпускал товары в виде знаменитостей, поэтому он переключился с супа на звезд. После экспериментов с участием Уоррена Битти и подростка-сердцееда Троя Донахью он создал свою самую известную работу после банок с супом: «Золотая Мэрилин Монро» (1962), выстрел в голову блондинки-бомбы, установленной в стиле Мадонны на фоне позолоченного поля. Уорхол также выделил плоские цветные области под слоем шелкографии, что стало фирменным приемом. То же самое произошло с повторением и наложением образов, впервые представленных в серии «Серебряный Элвис» (взятой из кадра, где певец изображает ковбоя, рисующего свой шестизарядный револьвер), которые составили его второе шоу Ferus в 1963 году.

Уорхол создал несколько итераций Мэрилин и других ведущих дам, таких как Элизабет Тейлор, но обратился и к более мрачным темам. Его обращение с Джеки Кеннеди в чадре на похоронах Джона Кеннеди напрямую связано с убийством ее мужа в 1963 году. Смерть не была новой темой для Уорхола, но она получила свое наиболее глубокое выражение в его так называемых «Бедствиях». Вторя социальным потрясениям после убийства президента, «Бедствия» состояли из 70 картин, сгруппированных в подмножества, изображающие расовые беспорядки, автокатастрофы и, что наиболее печально известно, электрические стулья. Они были воспроизведены в виде извилистых сеток на монохромных фонах, яркие оттенки которых (оранжевый, лавандовый) резко контрастировали с изображениями. Как и «129 Die in Jet!» Уорхола, «Бедствия» говорили о повсеместном распространении насилия в новостях и о нашей притупленной реакции на него.

Фабрика

Будучи одержимым Тинселтауном, Уорхол превратил "Фабрику" в симулякр студийной системы в центре города. Он продюсировал свои собственные фильмы, создавая реестр "суперзвезд" из числа прихлебателей, которые пользовались политикой открытых дверей студии, чтобы веселиться и наслаждаться тенью Уорхола. (В период с 1963 по 1987 год "Фабрика", имевшая четыре разных места расположения, также стала магнитом для других художников, музыкантов и разных красивых людей).

Хотя Уорхол был сорежиссером и выпускал на коммерческой основе полнометражные фильмы, такие как "Девушки Челси", его наиболее заметными достижениями в кино были деконструкции среды, сосредоточенные на статичных объектах - самым бесстрастным из которых был Эмпайр-стейт-билдинг, запечатленный в течение восьми часов в фильме "Эмпайр". В фильме "Сон", еще одном почти таком же длинном фильме, снялся любовник Уорхола, поэт Джон Джорно, в то время дремавший.

Уорхол также стал импресарио рок-н-ролла, продвигая Velvet Underground, которым были предоставлены новые инструменты и место для репетиций на "Фабрике" (где они выступали на ночных вечеринках под председательством Энди). Уорхол разработал обложку их первого альбома (на которой вместо имени группы было его имя и изображен банан, который можно было очистить, чтобы открыть розовую внутренность) и организовал мультимедийные спектакли под названием "Взрывающаяся пластиковая неизбежность", в которых участвовали Velvets, а также кинопроекции и световые шоу.

Позднейшая карьера

Последствия расстрела Уорхола были незамедлительными: он закрыл "Фабрику" для посторонних и начал заниматься тем, что он называл "бизнес-искусством". Под этой эгидой он создавал светские портреты, а также печатные издания и запустил множество других коммерческих предприятий, включая шоу кабельного телевидения и журнал Interview. Он также лицензировал свое имя для товаров, начиная от мыла и заканчивая формами для желе (он, очевидно, провел черту по постельным простыням).

Эта трансформация в управлении его делами была логическим продолжением уважения к маркетингу, которое возникло еще в те времена, когда он был художником-коммерсантом. И это послужило образцом для будущих предпринимателей и художников, таких как Джефф Кунс, Дэмиен Херст, Бэнкси и Каус, которые действуют как в мире искусства, так и вне его.

В то же время Уорхол продолжал создавать значительные картины, такие как его многочастная картина "Тень", серии "Мао" и "Черепа", а также работы "Окисление", для которых его ассистенты мочились на покрытые медью холсты, на которых в результате появлялись брызги зеленого налета. Уорхол вряд ли был лишен идей, но сторонним наблюдателям, а зачастую и внутренним, казалось, что его легенда обгоняет его искусство.

В 1980-е годы Уорхол общался с молодыми манки Уорхола Китом Харингом и Жаном-Мишелем Баския, делая совместные проекты с последним. Он также создал множество композиций из заимствованной рекламы, нарисованных вручную, которые напомнили его работы начала 60-х годов. Но, пожалуй, самый большой сюрприз он приберег напоследок, создав последний цикл картин по мотивам "Тайной вечери" Леонардо, который окончательно обнажил религиозный импульс, всегда лежавший в основе его искусства.

Тайная вечеря

Воспитанный в византийской католической церкви, Уорхол был взят матерью на мессу в детстве и продолжал посещать ее во взрослом возрасте. Он помогал своему племяннику учиться на священника и подавал еду бездомным в соответствии с церковным учением о помощи бедным.

Что еще более важно для его искусства, его вера была связана с традициями восточного христианства, в том числе с почитанием икон, что заставляет по-иному взглянуть на его творчество. Например, "Золото Мэрилин" обычно рассматривается как ироничный комментарий к тому, как поп-культура стала заменой религии, но Уорхол понимал, что поклонение звезде в форме изображения ничем не отличается от поклонения Христу; действительно, в отличие от запретов иудаизма и ислама на изображение Бога, церковь превратила Иисуса в логос божественного.

Основанная на гравюре XIX века, сделанной Леонардо для трапезной миланского монастыря Санта-Мария-делле-Грацие, "Тайная вечеря" Уорхола была заказана для выставки дилером Александром Иоласом, чья миланская галерея находилась через дорогу от монастыря. Уорхол присутствовал на открытии выставки 22 января 1987 года. Ровно через месяц он умер в Нью-Йоркской Пресвитерианской больнице после удаления инфицированного желчного пузыря - одного из долгосрочных осложнений, возникших в результате покушения на его жизнь.

Несколько тревожно думать о том, что "Тайная вечеря" Уорхола могла быть предчувствием его собственной смерти. В любом случае, он закончил свою жизнь там же, где и начал, в Питтсбурге, похороненный под головой.